Надежда Тальконы [СИ] - Евгения Витальевна Корешкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скорее всего, так оно и было. Она умеет общаться с рептилиями.
— И змея ушла! Развернулась и стремительно скользнула в расщелину скалы. Рэлла Надежда дождалась, пока она скроется, и потребовала воздуха сначала у одного телохранителя, потом у другого, а потом и вовсе приказала всем подниматься. Всплыла, нарушая все правила декомпрессии, и еще долго не могла отдышаться даже наверху. Мы…
Найс оборвал рассказ, прислушался к самому себе и вдруг, резко бледнея, стал сползать по стене, возле которой стоял.
Аллант, резче, чем нужно было, придавил кнопку связи на браслете.
— Надежда! — Он понимал, что это самый быстрый и надежный способ оказать помощь начальнику охраны. — Быстрее ко мне! С аптечкой! Найсу плохо.
И пока она, прижимая пальцы к влажным вискам Найса, приводила того в чувство, ворчал над ее плечом:
— Видишь, до чего ты довела человека своими выходками! Я больше не пущу тебя на океан.
— Ага. И запрешь в комнате до самой старости.
— Нет, почему же. Завтра мы поедем на верфь. Утром на приеме был ее владелец и умолял, чтобы некая, почти легендарная, но удивительно бесшабашная личность соизволила присутствовать при спуске на воду нового судна. И я, как представитель власти тоже… И вел он себя, надо сказать, очень странно. Ему очень хотелось, чтоб ты приехала, и в то же время, он почти панически боялся встретиться с тобой.
— И как его зовут, твоего судостроителя?
— Покс. Роди Покс.
— И он такой полненький и лысоватый?
— Да. — Откровенно удивился Аллант. — Ты его знаешь?
— Знаю. Довелось, как-то встретиться в неофициальной обстановке. Он меня не узнал и повел себя не очень прилично. Неудивительно, что сейчас он запаниковал.
— Это что-то новенькое. По крайней мере, я не помню, чтобы ты что-нибудь об этом рассказывала. — Аллант на глазах свирепел. — Но ты же знаешь, что бывает за неподобающее отношение к Членам Императорской династии! — Тебе нужно было сразу доложить мне! И почему промолчала твоя служанка?
— Я запретила ей говорить. Дело давнее. Все произошло примерно через месяц после того, как мы прилетели на Талькону. Он еще не обязан был знать меня в лицо, тем более что я была в джанерской форме, с Альгидой и одним охранником.
— Все равно! Он ответит!
— Нет! Ты думаешь, что почти год ожидания кары — наказание недостаточное? Лучше сообщи, чтоб завтра он не выходил меня встречать, а дождался в своем кабинете. И лучше, если бы мы встретились один на один. По-моему, портить репутацию руководителя, даже такому неприятному типу, как он, вовсе ни к чему.
— А не слишком ли ты мягка, дорогая? — криво усмехнулся Аллант. — Так ты, пожалуй, распустишь всех подданных.
— Ничего. Сделай, пожалуйста, как я просила. Уж лучше иметь за спиной по гроб благодарного придурка, чем справедливо наказанного врага.
И Покс был действительно бесконечно благодарен и рад, что остался жив и даже не потерял свои верфи.
Он готов был преподнести в подарок Посланнице любое из своих строящихся и готовых судов.
Надежда ограничилась очень маленьким катерком, почти моторной лодкой.
И так как Аллант категорически запретил ей не только летать выше уровня атмосферы, но и нырять тоже, она не нашла себе другого занятия, кроме как, вызвав Матенса, заняться переоснащением своего маленького суденышка.
Теперь, к очередному недовольству Алланта, Надежда целыми днями пропадала с телохранителями, служанкой и Матенсом в ангаре на берегу океана, периодически позволяя себе не являться на обед.
Эта авантюра, в результате которой от подаренного суденышка родным остался только корпус и некоторые детали внутренней отделки единственной маленькой каюты, продолжалась две недели.
Матенс постарался на славу. Он поставил принципиально новый, очень мощный двигатель и гребные винты, все, естественно, своего изобретения. Довел сбалансированность судна почти до идеала. Укрепил корпус легчайшей пластиковой прокладкой.
На время покраски Надежду с Альгидой вежливо, но очень настойчиво выдворили из ангара, справедливо утверждая, что беременность и краска — вещи абсолютно несовместимые.
Пришлось довольно долго слоняться по берегу, изнывая от скуки и нетерпения.
Но, когда потом Матенс торжественно распахнул двери ангара, их глазам предстало бело-голубое чудо с надписью на борту «БРИЗ». Название придумала Надежда в память об отце и его далекой планете.
Но в первый рейс Надежду не взяли. И, втроем, телохранители и Матенс, не пропадая из зоны видимости, вытворяли с бедным суденышком Бог весть что. По возвращении на берег, Матенс, с гордостью творца, объявил Надежде, что утонуть на этом произведении искусства можно теперь лишь теоретически.
* * *
Надежда с утра чувствовала себя не очень то… и Аллант приказал ей остаться в постели, да таким тоном, что противиться она не смогла. И умел же Аллант периодически быть суровым и непререкаемо властным! Наверное, это талант, совершенно необходимый в его жизни. И, в результате, в гости к Матенсу Аллант полетел один, а Надежда осталась дома и, мало того, в постели, из которой Аллант приказал ей раньше обеда не подниматься.
Наверное, стоило пользоваться моментом и наслаждаться покоем и одиночеством, пока окружающие воспринимали это как неизбежность и дозволенную привилегированную слабость беременной женщины. Так, пожалуй, можно и окончательно избаловаться, но Надежда была даже благодарна слишком заботливому супругу за незнаемую прежде негу позднего пробуждения. Никто не посмел ее побеспокоить, даже верная и обычно немного назойливая Альгида не появилась до вызова. Не иначе, тоже строгий приказ Алланта.
Обедала Надежда у себя, раз уж выпала редкая возможность хоть поесть спокойно, без нарочитой показной церемониальности, излишних перемен блюд и многочисленных, слишком любопытных глаз.
Она так и не смогла преодолеть себя и ближе сойтись с дамами высшего дворцового круга. Перед каждым светским мероприятием Надежда болезненно морщилась и безнадежно спрашивала у мужа, а нельзя ли ей каким-либо образом избавиться от присутствия на празднике или
